Успение
Ты не вытянешь полным ведра,
Будешь ждать, но вода не нальется,
А когда–то белей серебра
Ты поила водой из колодца.
Чтобы днем не соскучилась ты,
Для твоей, для девичьей забавы,
Расцветали у края цветы,
Вырастали душистые травы.
Ровно в полночь напиться воды
Прилетал к тебе Витязь крылатый,
Были очи — две крупных звезды,
В жемчугах драгоценные латы.
Всех прекрасней был обликом он,
Красоты той никто не опишет,
И поверженный наземь Дракон
Был шелками на ладанке вышит...
Ах, без дождика жить ли цветам?
Пылью–ветром все травы примяты.
И к тебе, как тогда, по ночам
Не летает уж Витязь крылатый,
Чтоб крылом возмутить огневым
Пересохшую воду колодца...
Что ты сделала с сердцем твоим,
Почему оно больше не бьется?
Пишет Громобой Худояров (nickname in Facebook of Ефрем Рябов): Впервые вижу фото могилы Черубины де Габриак на Боткинском кладбище в Ташкенте. Подписано: «Могила Е.И.Васильевой. Ташкент. 1970-е годы.» Черубина де Габриак — урожденная Дмитриева Елизавета Ивановна (1882-1928), по мужу — Васильева с 1911 г. Нашел в книге: Черубина де Габриак. Из мира уйти неразгаданной: Жизнеописание. Письма 1908-1928 годов. Письма Б.А.Лемана к М.А.Волошину. / Сост., подгот. текстов и примеч. В.А.Купченко и Р.П.Хрулевой. — Феодосия: М.: Издат. дом Коктебель, 2009. — 240 с.: илл. — (Образы былого. Вып. 13).
Кто же такая Черубина де Габриак (Е.И. Васильева)?
Итак:
«Елизавета Ивановна Дмитриева (в замужестве Васильева; 31 марта 1887, Петербург — 5 декабря 1928, Ташкент) — русская поэтесса, более известная под литературным псевдонимом-мистификацией Черубина де Габриак.
Источник: https://slova.org.ru/degabriak/about/
Родилась в небогатой дворянской семье. Отец — учитель чистописания, рано умерший от чахотки. С семи до шестнадцати лет страдала тем же недугом, была прикована к постели, на всю жизнь осталась хромой. В 1904 с золотой медалью закончила Василеостровскую гимназию, в 1908 — Императорский женский педагогический институт по двум специальностям: средневековая история и французская средневековая литература. Одновременно слушала лекции в Петербургском университете по испанской литературе и старофранцузскому языку, после чего непродолжительное время училась в Сорбонне, где познакомилась с Н. Гумилёвым.
То было раньше, было прежде...
О, не зови души моей.
Она в разорванной одежде
Стоит у запертых дверей.
Я знаю, знаю,— двери рая,
Они откроются живым...
Душа горела, не сгорая,
И вот теперь полна до края
Осенним холодом своим.
Мой милый друг! В тебе иное,
Твоей души открылся взор;
Она — как озеро лесное,
В ней небо, бледное от зноя,
И звезд дробящийся узор.
Она — как первый сад Господний,
Благоухающий дождем...
Твоя душа моей свободней,
Уже теперь, уже сегодня
Она вернется в прежний дом.
А там она, внимая тайнам,
Касаясь ризы Божества,
В своем молчаньи неслучайном
И в трепете необычайном
Услышит Божии слова.
Я буду ждать, я буду верить,
Что там, где места смертным нет,
Другие приобщатся чуду,
Увидя негасимый свет.
« Первые публикации
По возвращении в Петербург преподавала русскую словесность в Петровской женской гимназии, печатала в теософских журналах переводы из испанской поэзии (Святая Тереса и др.), посещала вечера на «башне» Вяч. Иванова, где завязалась её близкая дружба с М. Волошиным.
Лето 1909 Е. Дмитриева провела в Коктебеле, на даче у Волошина, где родилась совместная идея литературной мистификации, был придуман звучный псевдоним и литературная маска таинственной красавицы-католички. С 1909 стихи Черубины де Габриак печатаются в журнале «Аполлон», её успех головокружителен и несомненен, её творчество получает высокую оценку И. Анненского и Вяч. Иванова, а сам Волошин, способствовал распространению слухов о загадочной красавице-испанке из знатного рода — Черубине де Габриак. Прекрасной поэтессой-затворницей была заинтригована вся редакция «Аполлона», заочно влюбившийся в Черубину редактор С. Маковский напечатал ее стихи двумя большими циклами.
Разоблачение Черубины состоялось в конце 1909: правду узнал М. Кузмин, выведавший номер телефона Дмитриевой. Таким образом в конце 1910 в «Аполлоне» появилась ещё одна подборка стихов Черубины, с заключительным стихотворением «Встреча», подписанным подлинным именем поэтессы. Мистификацию грубо раскрыли Н. Гумилев и переводчик И. фон Понтер, тоже сотрудник журнала. Защищая честь поэтессы, М. Волошин вызвал на дуэль Н. Гумилева. Е. Дмитриева восприняла все происшедшее как трагедию. На несколько лет она ушла из литературы, потом стала писать уже иные по звучанию стихи — мистико-антропософские, но печаталась мало (псевдоним Черубины никогда больше не использовала).
Переводы
26 мая 1916 г. она признавалась М. Волошину: «Черубина для меня никогда не была игрой», 12 июля 1922 г. писала ему же: «Я иногда стала думать, что я — поэт. Говорят, что надо издавать книгу. Если это будет, я останусь «Черубиной», потому что меня так все приемлют и потому что все же корни мои в «Черубине» глубже, чем я думала». И в то же время ее одолевают сомнения: «Я, конечно, не поэт. Стихов своих издавать я не буду и постараюсь ничего не печатать под именем Черубины» (из письма М. Волошину 1923 г.). Но опять отсчет идет от Черубины. Несомненно, что в новой, советской действительности Черубина не смогла бы возродиться. И Елизавета Ивановна сумела найти свою дорогу. В начале 20-х гг. она оказалась в Екатеринодаре, где познакомилась с С. Я. Маршаком. Там они задумали (и осуществили) создание «Детского городка», где имелись различные мастерские, библиотека, детский театр. Вместе с Маршаком и отдельно она писала пьесы для детских театров страны (вошли в сборник «Театр для детей», выдержавший в 20-е гг. четыре издания). Писала она и прозу (в 1926 г. вышла ее книжка о Миклухо-Маклае «Человек с Луны»), переводила с испанского и старофранцузского.
Антропософия
Ослепительный и короткий век Черубины де Габриак закончился. Но продолжалась жизнь ее автора. В 1911 она вышла замуж за инженера-мелиоратора Всеволода Николаевича Васильева и приняла его фамилию. Но образ Черубины навсегда остался с ней. После замужества уезжает с ним в Туркестан, много путешествует, в том числе в Германию, Швейцарию, Финляндию, Грузию, — в основном по делам «Антропософского общества». Антропософия становится главным её занятием на все последующие годы и, видимо, источником нового вдохновения. С 1915 возвращается к поэзии: в новых стихотворениях понемногу исчезает её прежнее «эмалевое гладкостилье», а на смену приходит обострённое чувство ритма, оригинальные образы, ощущение некоей таинственной, но несомненной духовной основы новых образов и интонаций. Многие стихотворения — религиозные, но уже не католические стилизации, а искренние стихи, отражающие поиск пути для собственной души поэта, стремящейся к покаянию и очищению.
Театр
В 1921 поэтессу вместе с мужем арестовывают и высылают из Петрограда («потому что мы дворяне», как писала она одному из своих корреспондентов тех лет). Она оказывается в Екатеринодаре, где руководит объединением молодых поэтов и знакомится с С. Маршаком. Совместно с ним она работает над детскими пьесами (сборник пьес переиздавался четырежды).
Ссылка в Ташкент
Вскоре на долю Елизаветы Ивановны выпали тяжелые испытания: в вину ей, прежде всего, ставили приверженность антропософии, до революции по делам «Антропософского общества» она ездила в Германию, Швейцарию, Финляндию. Начиная с 1921 г. у нее дома производили обыски, затем последовали вызовы в ГПУ, и, наконец, ее по этапу отправили в ссылку, в Ташкент, на три года. В ссылке она продолжает писать стихи, постоянными темами которых становятся мистические переживания, одиночество, любовь, обречённость, тоска по родному Петербургу. В 1927 по предложению близкого друга последних лет, китаиста и переводчика Ю. Щуцкого создает еще одну литературную мистификацию — цикл семистиший «Домик под грушевым деревом», написанных от имени «философа Ли Сян Цзы», сосланного на чужбину «за веру в бессмертие человеческого духа».
Скончалась от рака печени в ташкентской больнице им. Полторацкого, не дожив до конца ссылки. Была похоронена на Боткинском кладбище в Ташкенте. В настоящее время местоположение могилы Елизаветы Дмитриевой неизвестно».
Я – в истомляющей ссылке,
В этих проклятых стенах.
Синие, нежные жилки
Бьются на бледных руках.
Перебираю я чётки;
Сердце – как горький миндаль.
За переплётом решётки
Дымчатый плачет хрусталь.
Даже Ронсара сонеты
Не разомкнули мне грусть.
Всё, что сказали поэты,
Знаю давно наизусть.
Тьмы не отгонишь печальной
Знаком святого Креста.
А у принцессы опальной
Отняли даже шута.
Как писалось выше, предпринималось несколько попыток поиска могилы Васильевой, можно сказать, одной из значимых (пусть, и не очень известной) в русской истории и литературе личностей (а уж, тем более, для Ташкента), нашедшей свое упокоение в Ташкенте. В 1928 году в Ташкенте существовало одно действующее кладбище – Боткинское (по названию улицы, на которой оно располагалось). Кладбище было основано в 1872 году, то есть, на момент смерти Васильевой просуществовало уже более пятидесяти лет.
Об истории ташкентских кладбищ можно почитать здесь http://oldtashkent.com/avtorskie-issledovaniya/kladbishcha.html
Боткинское кладбище 1920-е годы
Возможно, что в 1928 году кладбище было еще не таким огромным, каковым оно являлось в конце 20-го века, и уж тем более, каким оно является сейчас.
Опять-таки, слова Громобоя Худоярова об этом кладбище и его поисках могилы Васильевой:
«Боткинское кладбище — это черная дыра. Я искал эту могилу в 1989 г. Именно вот так представлял себе ее, как на фото. Но ее уже не было. Ответственно заявляю. Я все ряды и все могилы обследовал. Нет. Годы ушли. За могилой никто не ухаживал. В 80-е годы на Боткинском кладбище началась уже коммерция. У меня отец умер в 1986 г., я хотел похоронить его на Коммунистическом кладбище, где похоронены мои дед с бабкой, и была семейная оградка и место было. Так не дали. Деньги готов был заплатить. Хотя за что? За то, что и так они должны были разрешить. Взятку даешь ни за что, так они не берут! Пошел даже в горисполком к какому-то чинуше, зампреду, харе бюрократической. Нет, мы типа закрыли захоронения на Коммунистическом и Боткинском кладбищах. Так и пришлось переться на Домбрабад.
Грязная эта коммерция на могилах. В мозгу не укладывается. Предел нравственного падения. Смотрят, за какой могилой не ухаживают. У Е.И.Васильевой детей не было, близкие и друзья тоже вскоре отошли в мир иной. 1928-го года могила. По санитарным нормам 15 лет, и можно… Скорее всего, даже раньше место продали.»
Предпринимал попытки поиска последнего пристанища Черубины и автор сайта.
Вот, что написано в книге захоронений Боткинского кладбище:
"5 декабря 1928 — Елизавета Васильева, 41 год, умерла от рака, похоронена в свободном месте."
По прочим описаниям было найдено приблизительное место. Даже были найдены некоторые немногие могилы, сохранившиеся с того времени.
Был найден холм, так как в источниках писалось, что могила находится за храмом возле холма. Но… на этом и все. Это было еще одним подтверждением, что могила не сохранилась.
Боткинское кладбище и на самом деле черная дыра.
Дисклеймер:
(Вся информация основана на источниках, имеющихся у автора, или архивных материалах, с которыми автор работал и сделал копии. Все фотографии, открытки и прочие опубликованные материалы либо являются собственностью автора, либо были сделаны им, либо взяты из свободного доступа в интернете. Ссылки на цитируемые публикации по возможности указываются. В случае возникновения каких-дибо претензий, просьба обращаться к автору. При переобуликовании данного материала, желательно приводить ссылку на автора).
