Я продолжаю гулять по улицам, которые не охвачены в энциклопедических описаниях Ташкента (в данном случае, прежде всего, имею в виду энциклопедию «Ташкент» издательства 1984 года), а также в интернет изданиях и сайтах, и которые, попросту, являются малознакомыми или и вовсе незнакомыми для широкой публики. Но тем не менее, эти улицы порой имеют очень богатую историю, хранят в себе тайны прошлого, призраки которого выглядывают из окон старых домов и провожают взглядом одинокого путника. 

Итак, улица имени Октябрьской Революции, располагавшаяся между Куйбышевским шоссе (дореволюционный Куйлюкский проспект) и улицей Червякова (дореволюционная Психиатрическая улица, затем улица Синеблузников), протяженностью ровно в один километр, возникла в конце 19-го века с размещением на этой территории 5-го Оренбургского казачьего полка и формирования так называемой «казачьей слободки». До революции улица носила название Казачья, хотя жилой улицей ее назвать можно весьма условно, даже и теперь: она благоустроена лишь в самом своем начале около Психиатрической улицы, где по обеим сторонам расположено несколько жилых домов, на всем же остальном своем протяжении она проходит мимо воинских казарм и цехов железнодорожных мастерских. Не удивлюсь, если название улицы было что то наподобие «Первый Психиатрический проезд»

 

 Начало улицы

начало улицы

Жилые дома в начале улицы

20151129 161308

 

20140119 150441

20151129 161339

 

В качестве описания адреса казачьего полка и ходжентского батальона в адрес-справочнике 1910 года не присутствует название улицы

адрес

Карта 1910 года

карта Ташкента
Откровенно говоря, улица в настоящее время некрасивая и гулять по ней совершенно неинтересно, если только не абстрагироваться от вида высоких заборов с колючей проволокой, идущих по обеим сторонам улицы (один из которых сплошной стеной закрывает Тепловозоремонтный завод, другой, с противоположной стороны улицы, – различные воинские части), и не представлять себе героические времена этой улицы, и события на ней происходившие. Да, эта улица жила, вернее, переживала такие моменты в своей истории, которым могли бы позавидовать любые другие более центральные, украшенные регалиями и почестями улицы. По этой улице в 1917 году шли отряды офицеров, юнкеров и казаков, в попытке захватить образовавшуюся на территории железнодорожных мастерских «рабочую крепость», в противовес крепости настоящей, располагавшейся на границе старого и нового города, строились рабочие баррикады, раздавались взрывы орудийных снарядов, разрушающие здания и замащивающие улицу осколками от разрывов, с крыш казарм казачьего полка и напротив, со стороны железнодорожных мастерских проносились пулеметные очереди, пронзающие стены зданий, проливалась кровь, шли броневики, вооруженные отряды рабочих. Зимой 1918 и 1919 годов проходили многочисленные митинги рабочих железнодорожных мастерских, замерзающих от холода в неотапливаемых цехах, но не собирающихся сдавать «завоевания» своей революции, а в 1919 году в ночь с 18-го на 19-е января крались «белогвардейские» заговорщики, мечтающие изменить политическое устройство края. В годы Великой Отечественной войны в цехах Тепловозоремонтного завода изготавливались бронепоезда, боевые снаряды.

карта 1905 года

карта ТашкентаНо, обо всем ниже.

Безусловно, главной достопримечательностью улицы является Тепловозоремонтный завод, который был основан в 1900 году как Главные железнодорожные мастерские, и с которым, по сути и связана вся героическая история улицы.

фотографии цехов завода

IMAG0586

 карта завода из музея Тепловозоремонтного завода карта завода

  IMAG0584

Все красивые старинные здания завода сохранились и поныне, как и сохранились поныне здания казарм казачьего полка и ходжентского батальона. И если бы была возможность убрать все эти уродливые заборы и строения, возникшие в 60-х – 70-х годах прошлого века, то перед нами возникла бы улица в ее первозданном виде, а далеко не каждая (если вообще такие имеются) улица сейчас может похвалиться сохранностью всех дореволюционных зданий.

фотография одного из даний оренбургского казачьего полка (сделать более подробные фотографии не представляется возможным из-за наличия действующих воинских частей)

казарма

 

Теперь же о героической истории улицы, и начнем с описаний событий 1917 года, которые на ней происходили, из воспоминаний одного из их участников.

 Воспоминания участника событий И. Гусанова, рабочего Главных железнодорожных мастерских

Октябрьское вооруженное восстание в Ташкенте началось организованно.

Утром 28 октября рабочие Среднеазиатских Главных железнодорожных мастерских как обычно пришли на работу. Раздался тревожный гудок. Рабочие собрались около главной конторы. Состоялся короткий митинг, участники которого приняли предложение тт. Першина и Ляпина – немедленно выступить с оружием в руках против буржуазии, свергнуть власть Временного правительства. Командиром революционных отрядов был избран т. Помогайбо, токарь механического цеха. Для руководства восстанием был создан Революционный комитет, состоявший главным образом из большевиков. Председателем Ревкома избрали т. Липина, токаря механического цеха, большевика, члена Ташкентского Совета. На станции Ташкент-пассажирская разместился для осуществления общего руководства вооруженным выступлением Ташкентский комитет РСДРП. 

Рабочие получили оружие из 1-го Сибирского запасного полка и заняли позиции на территориях мастерских. С мастерскими граничил 5-й Оренбургский казачий полк, который поддерживал Временное правительство. 

Рабочие превратили мастерские в крепость. С утра мы стали строить баррикады: по Психиатрической улице и Куйлюкскому шоссе, на перекидном железнодорожном мосту, граничившем с территорией вагонного цеха. Участок вагонного цеха приобрел решающее значение в боях против юнкеров и прапорщиков.

Из вагонного цеха для сооружения из тополей баррикад была направлена группа плотников с пилами и топорами. Возглавляли ее Щитин и Антонов. Баррикады строились по прилегающим к вокзалу улицам: Мариинской, Госпитальной, Духовской, Новоструевской. Среди строителей баррикад было много добровольцев – мужчин, женщин и подростков. 

В то время, когда рабочие воздвигали баррикады на Куйлюкском шоссе, комендант Ташкентской военной крепости полковник Бек с адъютантом и юнкером на легковой автомашине пробирались в Казачью слободку, где был расположен 5-й казачий полк. Увидев баррикады, шофер дал задний ход, но сзади дорога оказалось загороженной арбами и телегами. Видя, что дело плохо, полковник со своей охраной выскочил из машины и бросился бежать. Я кинулся вдогонку, не имея при себе никакого оружия. Мой приказ: «Остановись, руки вверх!» не возымел действия. Тогда я крикнул Беку, что буду стрелять. Полковник струсил, поднял руки и дал себя обезоружить. Я отобрал у него револьвер и шашку. Пленных мы отвели в рабочую крепость. 

Сдав пленных, я решил связаться с артиллеристами и просить их о присылке в мастерские двух-трех орудий. Наши враги намного превосходили нас как численностью войск, так и вооружением. На поддержку артиллеристов большевики рассчитывали не меньше, чем на 1-й Сибирский полк. Когда я пришел к артиллеристам, то увидел, что все находятся на своих местах. Орудия приведены в боевую готовность, а офицеры разбежались. За командира остался старший фейерверкер т. Чернышев, его помощниками – фейерверкеры Михайлов и Бердников. Председателем солдатского комитета был т. Борков. Я рассказал артиллеристам, что происходит в мастерских и заявил, что до нас дошли слухи, будто артиллеристы сдались казакам. Тов. Чернышев ответил: 

- Казаки подходили, хотели обезоружить нас, но мы открыли пулеметный огонь и заставили их отступить. 

Со своей стороны т. Чернышев заметил, что до них, артиллеристов, дошли слухи, будто рабочие мастерских присоединились к прапорщикам. Стало ясно, что враги хотели нас спровоцировать. Когда я рассказал, как мы захватили бека со свитой, и показал солдатам револьвер, отобранный у полковника, артиллеристы обрадовались и еще больше воодушевились. 

Я сказал солдатам, что перевес – численный и материальный – на стороне белых, и просил о помощи. Как бывший артиллерист, я хорошо понимал значение артиллерии в бою. А у нас не было ни одной пушки. Мы были вооружены лишь винтовками. От имени железнодорожников я просил доставить в мастерские 2-3 орудия. Товарищи Чернышев и Борков согласились и попросили прислать 15-20 вооруженных рабочих для сопровождения орудий. Я направился в караульную команду, которая помещалась тут же, на Саперной улице. Вижу, во дворе офицер собрал 25-30 солдат. Подошел поближе. Слышу, он говорит, что рабочие мастерских обезоружены. Я перебил офицера и рассказал солдатам, каково действительно положение дел. Солдаты бросились было избивать офицера, но я их остановил, предложил взять винтовки и присоединиться к артиллеристам. Они охотно это сделали. 

На обратном пути я увидел около госпиталя первые жертвы боев – наших товарищей, убитых врагами, - кузнеца Солдатенко и котельщика Прянишникова, которых несли рабочие. 

По возвращении в мастерские я доложил т. Ляпину о положении дел и просил послать вооруженную охрану для доставки орудий. Тов. Ляпин поставил этот вопрос перед штабом, но последний не согласился, опасаясь захвата орудий юнкерами. Между тем перестрелка в городе усилилась. В мастерские стали прибывать городские рабочие и солдаты. Наконец, штаб решил послать 20 вооруженных рабочих за орудиями. К вечеру орудия – 6-дюймовое и 3-дюймовое – были под командой т. Чернышева доставлены в мастерские. По моему совету, шестидюймовая мортира была установлена у контрольных ворот, а трехдюймовка – в труборезном цехе.

Из трехдюймовки открыли огонь по казачьим казармам. Первым снарядом был разрушен угол казармы, вторым снарядом сорвана железная крыша. Артиллерийский обстрел вызвал панику среди белых. Казаки и юнкера бросились из казарм во двор, пытаясь спрятаться в укрытие. Броневик отошел вглубь двора.

Затем мы дали залп по помещению офицерского собрания. Оттуда стали выбегать офицеры и юнкера. Стрельба со стороны белых начала утихать. В районе вагонного цеха около 6 часов вечера второй броневик сделал попытку пробиться по Куйлюкскому шоссе в 5-й казачий полк, но ему помешали баррикады и наша мортира. Только к 9 часам вечера прапорщикам и юнкерам удалось подойти к железнодорожному мосту. Они залегли под мостом и у дороги и почти до рассвета вели обстрел из винтовок, пулемета и бомбомета, освещая территорию вагонного цеха прожектором. Рабочие отвечали редким оружейным огнем, припасая патроны для решительной схватки.

Ночью вместо т. Помогайбо командующим революционными силами был назначен более опытный в военном деле т. Дунаев, большевик, член революционного штаба.

К этому времени рабочие, атаковавшие казачьи казармы, вынудили 5-й казачий полк сдаться со всем вооружением. Из захваченных пулеметов один был доставлен в вагонный цех. Солдат-пулеметчик занял позицию на чердаке в обойной мастерской, укрепил пулемет, взял прицел и открыл огонь по юнкерам и прапорщикам, укрывавшимся под мостом и под откосом. Наш пулемет заставил их замолчать. Рабочие воспользовались этим, повели наступление в двух направлениях: со стороны вагонного цеха под командой т. Дунаева и со стороны железнодорожной водокачки под командой т. Блинова – железнодорожника. Противник не выдержал и отступил к мосту. Во время атаки мы потеряли трех рабочих. Дунаев был ранен в ногу и вместо него штаб назначил прапорщика революционного 1-го Сибирского полка Стасикова. 

Противник занял новые позиции: в железнодорожном саду, окруженном дувалом, и в районе скотской ярмарки, возле Салара, где под деревьями было установлено два трехдюймовых орудия. 

Перестрелка продолжалась весь день 29 октября. Один снаряд противника попал в малярный корпус и пробил стену. Несмотря на усиленный артиллерийский обстрел, рабочие не падали духом, держались стойко. Не считаясь с опасностью, железнодорожники взобрались на крышу цеха, чтобы лучше видеть противника. 

Наша артиллерия под командой т. Чернышева громила врага. Одно орудие противника было выведено из строя, а второе вынуждено было занять другую позицию, рядом с двухэтажным домом бывшего магазина «Зингер». 

Что касается обстрела со стороны военной крепости, то ни один выпущенный крепостными орудиями снаряд не попал в мастерские. Солдаты не хотели стрелять в рабочих и умышленно увеличивали дистанцию прицела и трубку снаряда. В ночь на 30 октября солдаты крепости сняли орудийные замки, выбросив их в реку, а сами скрылись. 

Еще до начала октябрьского восстания Турккомитет Временного правительства решил демобилизовать из 2-го сибирского полка революционно настроенных солдат. Они успели доехать лишь до Арыси. Когда им сообщили о событиях в Ташкенте, демобилизованные солдаты немедленно вернулись. 30 октября они возвратились в Ташкент и вместе с другими демобилизованными солдатами – всего до 300 человек – присоединились к нам. В мастерских солдаты вместе с рабочими организовали три отряда, и повели наступление: 1-й отряд – по Госпитальной улице, 20й по улице Шевченко и 3-й по Духовской. А 4-й отряд, состоявший из рабочих Бородинских мастерских и солдат военного продпункта, двинулся по Куйлюкскому шоссе и Сенявской улице в направлении кадетского военного училища. 

Весь день 30 октября шли бои. Турккомитет Временного правительства, видя, что революционные силы растут, в ночь на 31 октября вступил с революционным штабом в переговоры о перемирии. От Временного правительства переговоры вели Доррер и поп Андрей. Они предложили отдать им замок от мортиры. Лишь, тогда, мол, можно будет начать переговоры об окончательном перемирии.

Ташкентский комитет РСДРП отверг это предложение, хотя так называемые «интернационалисты-меньшевики» Вайнштейн и Демидов настаивали на его принятии. Мотивируя это тем, что надо-де избежать лишних жертв и крови. Товарищи Першин, Сорокин и другие большевики заявили: «мы уверены в революционном духе рабочих и солдат, в их преданности Совету и партии большевиков. Если штаб и согласится принять предложение Турккомитета, рабочие все равно замок не отдадут». 

И действительно, когда меньшевики-интернационалисты попытались заговорить об этом с рабочими и солдатами, те обвинили их в предательстве. Вайнштейн и другие остались с носом, а представители Временного правительства ушли, несолоно хлебавши. 

После этого революционный комитет совместно с партийным комитетом выработали план немедленного наступления по все направлениям. 31 октября в 2 часа ночи раздался условный сигнал – тревожные гудки Главных и Бородинских железнодорожных мастерских. Рабочие и солдаты перешли в решительное наступление. Развернулись упорные уличные бои. Противник отстреливался из окон домов, с чердаков. Но рабочие и солдаты, охваченные революционным порывом, брали квартал за кварталом. К 5 часам утра 31 октября были с боем взяты опорные пункты контрреволюции – реальное училище, духовная семинария, гимназия. Отсюда революционные отряды повели наступление на Белый дом – очаг контрреволюции, где находился Турккомитет. Белый дом был взят, а к 9 часам утра 1 ноября наши отряды с трех сторон окружили военную крепость, в которой находились основные силы Временного правительства – юнкера и прапорщики, все офицерство во главе с генералом Коровиченко. Под натиском революционных сил они сдались. Последний опорный пункт контрреволюции – военная крепость – был взят.

Турккомитет был арестован, юнкера и прапорщики, примерно 350 человек, были доставлены в Главные мастерские и изолированы. Октябрьское вооруженное восстание окончилось победой революционных рабочих и солдат.

 артиллерия "Рабочей крепости"

rabochaya krepost

одна из этих пушек в музее Тепловозоремонтного завода  пушка

 карта событий октября 1917 года

map

В отношении событий января 1919 года, которые также пережила эта улица, чтобы не уходить в подробности более глубокой темы, я приведу отрывок из книги Алматинской «Гнет», которая довольно документально описала те события.

Еще в дни войны Главные железнодорожные ма­стерские были переоборудованы в военные заводы, из­готовлявшие снаряды и патроны. Здесь установили военную дисциплину, завели особый порядок. Царское правительство стремилось ввести систему, при которой не могли бы проявить себя революционные настроения рабочих. Но бунтарский дух продолжал жить в цехах, несмотря на строгий надзор и репрессии. Работали под­польные группы, распространялась нелегальная литература, росла, усиливая свое влияние ни   рабочих,   боль­шевистская организация.

С прибытием карателя Коровиченко заводы превратилисьь в оплот революции. Рабочие создали Отряды Красной гвардии, под руководством большевиков нача­ли подготовку к вооруженному восстанию. В мастерские шел, как в надежное укрытие, городской пролетариат, спасаясь от карателей. Шли к большевикам кустари и ремесленники старого города, спешили на клич: «Долой войну! Вся власть Советам!» 

После октябрьских событий, когда трудящиеся Таш­кента избрали Совет, железнодорожные мастерские продолжали оставаться опорой новой власти.

Январь 1919 года здесь встретили настороженно. До рабочих дошли слухи, что офицерский союз в контакте с буржуазией и эсерами готовит переворот. 

Партийное руководство приняло меры. В мастерских ввели «военное положение». Выработали строгие пра­вила: пройти на территорию можно было только по пропускам и специальному паролю. Организованные из красногвардейцев, патрули охраняли завод день и ночь. Большевики были бдительны.

Снежная морозная крещенская ночь пугала людей безмолвием. Ни смеха, ни веселых голосов, ни скрипа полозьев, ни звона бубенцов, сопровождающих крещен­ский праздник. Иногда пройдет, тихо разговаривая, группа людей, или проскачет небольшой отряд, унося с собой дробный звук кованых копыт по булыжной мо­стовой, и снова все тихо.

Патрули, охранявшие завод, обходили территорию непрерывно. У ворот заметили большую группу воору­женных людей.

Стой! Кто идет? — сурово спросил начальник ка­раула Ушаков. 

Свои. Чего не спите? Открывай ворота! 

Пароль!

Брось шутки. Тоже, начальство! У Красной гвардии пароль спрашивает. Мы к Агапову... Отворяй. 

Ищите Агапова в другом месте. Здесь его нет. Уходите-ка, ребята, а то, как бы не получилось чего, — твердо ответил начальник караула.

Потоптавшись, люди ушли. Один отстал от группы, 

снял с пояса револьвер и две гранаты, положил на снег. Зашагал в другую сторону. 

Что за народ? — спросил Гущин начальника ка­раула. 

Эсеры. Ищут Агапова, — пояснил Ушаков. — А тот ключ от гудка Колузаеву отдал... У Колузаева нет полномочий распоряжаться на заводе. Непонятное тво­рится...

Черт его знает, — поддержал Галкин. — Слухи ползут, будто беляки готовят восстание.

— Чегой-то, ребята, сегодня будет... Сторожко оно как-то... — заметил пожилой красногвардеец, закуривая самокрутку. 

На заре тревожно завыл гудок. На его медный голос в мастерские сбежались вооруженные рабочие, Одним из первых появился Манжара. 

Что случилось? — спрашивали друг друга красно­гвардейцы. 

Почему тревога? 

Кто гудок дал? 

Сейчас узнаем, — пожал плечами Манжара. — Кажись, беляки показывают зубы. Собирай митинг! 

Двор заполнили возбужденные рабочие. На трибуну вышел Колузаев, как всегда в военной форме, перетяну­тый ремнями. 

Я дал гудок, товарищи. В городе всю ночь ходили вооруженные группы. Говорят, Осипов вызвал в свой штаб наших комиссаров. Они и меня звали, не поехал... 

Манжара решительно перебил его: 

—        Товарищи, я несколько раз звонил в Совет. Без ответа. Провода перерезаны. Возможно, Дом свободы захвачен беляками. Необходимо избрать революционный комитет и начать действовать... 

В это время во двор вбежала группа рабочих во главе с Аристархом. Какой-то солдат остановил его: Слышь, комиссар, ваших-то во Втором полку, Осипов хлопнул... 

Кого это? — встревожился Казаков. 

Известно, большевиков. Мне сказывал карауль­ный. Потом сам видел, свозят туда комиссаров. Во дво­ре стрельба... 

—        Чего же ты молчишь? Скажи Манжаре. Рабочие, узнав об аресте комиссаров,   потребовали немедленно начать военные действия против Осипова. 

—        Прежде всего, товарищи,— заговорил Манжара,— мы должны выбрать временный орган власти, а он организует рабочие отряды. Но толком мы еще ничего не знаем. Я предлагаю послать к Осипову делегатов. 

Правильно! Послать Зинкина. 

И Березуцкого. Пусть посмотрят, что там делается... 

—        С Осиповым надо поговорить крепко...
Выбранных снабдили полномочиями, и они отправились выполнять задание.
 

Рабочие не покидали завод. Ждали результата пе­реговоров. 

После полудня в помещение революционного Коми­тета мастерских явился адъютант Осипова Бот. Он заявил: 

—        Как представитель командования должен догово­риться о совместных действиях. 

Член ревкома, он же начальник одного из боевых отрядов, Рубцов сурово спросил: 

—        Правда ли, что наши комиссары расстреляны во Втором полку? 

Бот смутился. Не ожидал прямого вопроса. Замеш­кавшись, ответил: 

Комиссары ваши у нас. Мы их изолировали... Эксцессов не позволяем. 

Какую же вы хотите власть? Что вам нужно? 

Нам нужен хлеб, керосин. Нам нужен твердый рубль. А власть должна быть полуинтеллигентская. Так хотим мы и весь город. 

Сурово смотрели рабочие на этого спесивого хлыща в офицерских погонах и молчали. Потом кивнули Манжаре: 

Говори ты. 

Передайте прохвосту Осипову, — произнес зло Манжара, — пусть сам к нам явится, белая сволочь. Мы ему покажем полуинтеллигентскую власть! 

Бот видел угрюмые, полные решимости лица, чув­ствовал ненависть к себе и к тому, кто его послал, и, понуря голову, вышел. 

В это время вернулись из Второго полка Зинкин и Березуцкий. С ними явился еще один представитель Осипова. Он привез письмо. В нем говорилось: 

«Призываю вас присоединиться к знамени восстания против насильников народа русского». 

Осипов требовал поддержки временной военной вла­сти, которая доведет народ до выборов в учредительное собрание. Революционный комитет ответил новоявлен­ному диктатору: 

«Рабочие, своею кровью завоевавшие Советскую ра­боче-крестьянскую власть, сейчас готовы тоже своею кровью защищать и отстаивать эту власть...» 

И до сих пор на Куйлюкской улице рядом с улицей Октябрьской Революции стоит здание, которое служило штабом 5-го Оренбургского казачьего полка, а во времена описываемых событий января 1919 года в этом здании располагался штаб красной гвардии, которая принимала ведущую роль в разгроме мятежа Осипова. 

osipov scan 5 001

  09062007

и в заключение еще один общий вид улицы 20151129 161506