Пишет Татьяна Вавилова:
У самой стены храма Александра Невского на нашем кладбище лежит неприметная, не привлекающая внимание прохожих, старая плита с надписью: «Протоиерей Брицкий Григорий Яковлевич, настоятель Александра Невского храма». Скромность захоронения и некоторая даже запущенность, заставили меня запомнить имя протоиерея. Чисто, но не так ухожено, как на местах упокоения других священнослужителей.
Но стоило запросить Яндекс, как всё объяснилось. Это я, далёкая от церковной жизни, не знала ничего об отце Григории. А он личность известная, его верующие называют обновленческим епископом. И написано о нём достаточно много. Тем, кому интересна история обновленчества в Средней Азии, рекомендую прочесть статьи Романа Дорофеева «Последний бой» протоиерея Брицкого» и «Начало обновленческого движения в Среднеазиатской епархии. 1923–1924 годы.» в журнале «Восток свыше», выпуски 41 и 42. Исследование интересное, подробное и документально обоснованное, с приложением писем Григория Яковлевича Брицкого. Для тех же, кого интересуют лишь основные факты биографии протоиерея Григория, пересказываю коротко.
В судьбе отца Григория отразились все противоречия, все страсти и беды эпохи, в которой он жил. Его путь — путь многих. До революции жизнь благонравная и гармоничная — законоучитель, настоятель Покровской церкви, почитаемый пастырь ташкентских гимназисток, военный священник, заслуживший ордена Св. Владимира и Св. Анны в Первую мировую, а после революции — путь заблуждения, интриг, страстей, раскаяния и публичного покаяния.
Думаю, не все знают и помнят в подробностях что такое обновленчество. Церковнослужители России после революции встали перед очень трудным выбором. Большевики, пришедшие к власти, были атеистами, религию считали обманом трудящихся, веру в Бога пережитком прошлого, а священников контрреволюционерами. Когда патриарх Тихон находился под домашним арестом, несколько священнослужителей захватили власть в Православной церкви, создав обновленческое Высшее Церковное управление. Им казалось, что, реформируя церковь, они смогут договориться с новой властью и продолжать служение в храмах.
В Туркестанской епархии собрание духовенства и мирян во главе с архиепископом Иннокентием провозгласило независимость Туркестанской Православной церкви и составило декларацию, в которой признавало власть большевиков. Декларация провозгласила: «Считать обязательным для всех священно-церковно-служителей безусловно честное гражданство в Республике, которое состоит в признании Советской власти, подчинении ей и выполнении лежащих на каждом гражданине обязанностей. Не допускать никакого вмешательства духовенства в политические дела» (Из статьи Р.Дорофеева).
Однако вскоре архиепископ Иннокентий бежал из Туркестана, опасаясь ареста, а священнослужители разделились на два противоборствующих лагеря. С одной стороны обновленцы, с другой «тихоновцы» — сторонники старой, патриаршей церкви. Активную роль среди ташкентских обновленцев играли протоиереи Григорий Яковлевич Брицкий и Сергей Уклонский, им противостояли священник Валентин Войно-Ясенецкий и протоиерей Михаил Андреев.
Валентин Феликсович называл обновленчество поповским бунтом против епископов. Именно в период раскола Войно-Ясенецкий принял сан и стал епископом Лукой.
Обновленцы создают Высший церковный совет, а «тихоновцы» — Совет приходов.
«27 февраля 1923 года Андреев и Ясенецкий-Войно созвали в ташкентской Благовещенской привокзальной церкви собрание представителей «приходских советов города Ташкента и его окрестностей». На нем был учрежден «Союз приходов Туркестанской епархии», а также переизбран состав Туркестанского Епархиального совета. В новый состав вошли: протоиереи В. Багрянский и П. Кваснецкий, священник В. Ясенецкий-Войно и миряне – Ф.П. Назаров и А.Ф. Щукин», — пишет Роман Дорофеев в своей статье «Начало обновленческого движения в Среднеазиатской епархии. 1923–1924 годы».
В противостоянии с обновленцами сначала верх одержал «Союз приходов», распространивший воззвание и пригласивший вернуться архиепископа Иннокентия. Но власти поддержали обновленческий «Высший церковный совет» Брицкого и Уклонского.
Из статьи Романа Дорофеева:
«По свидетельству протоиерея Михаила Андреева, председатель Епархиального совета протоиерей Венедикт Багрянский был вызван с богослужения из Иосифо-Георгиевского собора в Комиссариат внутренних дел. В кабинете комиссара его уже ждали протоиереи Микулин и Брицкий. Протоиерей Багрянский был в сопровождении милиционера и сотрудника ГПУ препровожден в Епархиальный совет, где от него потребовали сдать дела».
«Совет приходов» не сдался, просуществовал ещё некоторое время и священники-тихоновцы продолжали служить в своих храмах. Но с назначением в Ташкент обновленческого епископа Николая Коблова, начались смещения священников, которые не желали присоединиться к обновленческой церкви. В Иосифо -Георгиевский храм, в Спасо-Преображенский являлись вооруженные люди вместе с обновленцами и насильно забирали ключи от храмов. Многие священники были арестованы или сосланы.
О судьбе Войно-Ясенецкого известно всем. Но по доносу Николая Коблова были репрессированы многие другие священники. Однако неприятные личные качества Коблова, финансовые нарушения и поборы, которые он допускал, а также желание сместить Брицкого и Уклонского, поссорили его и с обновленцами. Брицкий поехал в Москву с петицией от уволенных священников и Коблова перевели из Ташкента в Сибирь, а Брицкого назначили уполномоченным обновленческого Священного Синода.
Помню разговоры взрослых, называвших храм Александра Невского новой церковью, а часовню Жемчужниковых старой. Кроме известной всем церкви, на кладбище с дореволюционных времен оставались часовни. Одна из них, Гориздро, сохраняется в неизменном виде и поныне. Были ещё часовни над склепами Заушкевича и Жемчужникова, а также часовня для отпевания заразных больных. Часовня Жемчужниковых располагалась справа от дороги ведущей от ворот к церкви, и в начале 1950-х к ней уже был пристроен шатёр – крыша на столбах, под которой шла служба, чаще всего отпевание, но и венчание я видела пару раз. Часовенка кирпичная, маленькая, вмещала всего несколько человек и в неё заходил только священник, все остальные стояли под крышей шатра. Мама и бабушка всегда эту часовню называли часовней Жемчужниковых. Когда она стала Всех Скорбящих, не знаю, скорее всего в пору обновленчества. По крайней мере, так мне объяснил один из прихожан Александро-Невского храма. Так вот, в этой часовне до войны и в войну служили тихоновцы, — в 1930-е годы протоиерей Багрянский Венедикт Васильевич, расстрелянный в 1938 году.
Сейчас часовня Жемчужниковых скрыта постройкой новой Скорбященской часовни. Недавно убедилась, что она не разрушена, а только скрыта и в ней теперь алтарь. Склеп с прахом Жемчужниковых остался под полом часовни.
Обновленчество продержалось ещё 20 лет. Протоиерей Григорий Брицкий за это время временно управлял Среднеазиатской епархией, был протопресвитером и настоятелем храма Александра Невского, который после закрытия и сноса других ташкентских церквей стал Кафедральным собором.
В эти же годы не покорившийся Войно-Ясенецкий страдал в тюрьмах и ссылках. Не избежал печальной участи и его единомышленник протоиерей Михаил Андреев, председатель Союза приходов Туркестана. Он был арестован 10 июня 1923 года и сослан в Сибирь. Вернулся в Туркестанскую епархию через 2 года, но в 1937 году расстрелян в Чимкенте.
Не нужно думать, что обновленчество стало спасением для всех священнослужителей. Архиепископ Иннокентий, так неожиданно бежавший из Ташкента, не избежал расстрела, хотя и перешел в обновленчество. Его сначала сослали в Казахстан, а в 1937 приговорили тройкой к высшей мере наказания.
В 1944 году официально вернулась единая Патриаршая церковь и воссоединилась с обновленческой. Священнослужители-обновленцы принесли покаяние и продолжили служить в храмах. Протоиерей Григорий Брицкий покаяние приносил публично, а не келейно, как остальные священники. Но в 1946 году Туркестанский епископ Кирилл освободил его от настоятельства храма Александра Невского. Для Григория Брицкого это стало тяжелым испытанием. 18 марта, после сдачи церкви Алексею Панкову, старый протоиерей писал: «У ворот кладбища я остановился и оглянулся. И предстала перед моим взором моя стройная беленькая церковь, как белая лебедь среди весенней листвы дерев. И сердце моё сжалось больно. Ведь это моё создание. На всем лежит печать моих забот и трудов». Действительно, в годы войны, когда настоятелем храма Александра Невского был отец Григорий, церковь отремонтировали, увеличили алтарь. Протоиерей обладал хорошими организаторскими способностями и связями. Но и боец он был весьма опытный. Вернул себе храм Григорий Брицкий. Всего через 5 месяцев бесшумной, письменной борьбы епископ Кирилл покинул Туркестан, а на его место прислали архимандрита Гурия, которому были адресованы письма опального Брицкого. Протоиерей вернулся в храм Александра Невского и уже не покинул его до кончины.
Не берусь оценивать обновленчество, тем более кого-то судить, не имею на это ни малейшего права. Могу только с горечью размышлять о человеческих судьбах в эпоху перемен, во времена тяжелейших нравственных и физических испытаний. Думаю о том, как трудно было выбрать путь, когда даже через сто лет мы всё ещё спорим, какой был верным.
